| Сборник стихов «НОВЫЙ ВЕК» |
 |
|
Сборник стихов. «НОВЫЙ ВЕК». Расим Сейф(Rasim Safe)
Поэт равняется бомжу,- Так мне сказал однажды дядя. И вряд ли я в дальнейшем проживуКак он при жизненном параде.
Кормил, поил он до отвала. Любил, лелеял – благодать! Как видно этим искренне желая Заранье за страданья мне воздать.
*** Коль сердце вещее – фонарь, А масло чистое – любовь, То не смущаясь страхов жизни ставь Себя как свет на стол.
Но коль смущен, то помолись. Спроси у Бога не лукавя: Где заблудила меня жизнь, Когда желания мирские справил?
*** Любви ты жаждешь, мальчик мой, А чудное всегда едино. Как блудный сын страны большой Чуть не прошел я мимо От благ, которые любили С пеленок и меня, И тем возвышенно хранили, Восторженно любя.
*** Ни в чем заблудшим нет покоя. И средь бескрайних тучных нив Плоды трудов снега покроют И лжец лжеца легко отмоет, Значенье логик изменив.
И что законы здравой силы, Когда есть ловкие умы, Которым сотом сладким милы Заблудших тягостные сны.
Они владеют и гадают. Заблудший дань за то несет, И так они совместно попадают Страницей общей в мерзкий переплет.
Читают внуки, мер не зная. Заблудшим ль знать порока грязь? Так мы единою семьей, блуждая, Живем лишь нищеты страшась.
*** Всяк знает в сердце – грех подобен гирям. Удобно ползать – тягостно летать. И тяжким грузом до могилы Они способны тело утруждать.
Так думал я, но совершен иначе. Сладка греховная печать И разум буквой рассуждений зрячий Способен как продуманный палач Рубить туда, куда захочет Ума логический процесс. Так и Россия в чем-то схожа, Свой соблюдая азиатский интерес.
*** Душа ль нужна, когда есть тело? С душой проблемно в мире жить. Она, глупышка, то и дело Пытается одежды белые носить. А телу надобно корыто И лужи теплой грязь, Чтоб паразитный Зуд сладострастно ублажать.
Банкир я духом, а в кармане ветер. И также все в стране большой наоборот: Статуя в бронзе дальше видит, Чем в «массы» собранный народ.
К тому ж по рангу духа я обязан, должен Дышать свободно от души, И пусть карман мой вдребезги изношен, До той общественной дыры,
Куда сложить хрустящие банкноты- Глупее дела не найдешь. Но жаждущий духовного почета К открытьям счастья радостно идет. Кто остановить путь мечты, Творящей новых видений черты?
Сон – видение(Новый Иерусалим) Я видел Город за тремя мостами. Прекрасней места в мире нет. Париж с его венчальными дворцами Лишь тени блеклый след.
Все чистый яспис, изумруд, И все сияет, словно солнце, И ангелы в любви живут, И нимбов золотые кольца На всем хранят печать любви. Все полно неземной красы.
Мне путь к мостам открылся. Не сердцем – телом я смутился. Стою и глупо медлю… А вдруг я под ногтем Внесу грехи на эту землю?
*** Вдыхая воздух жизни чистой, Мой друг, спроси себя: Зачем развратом льстивымОтцу губить свое дитя, И в мир благого детства Вносить глумливое наследство?
Где ж пастыри для процветания долин? И почему же овцы друг на друга блеют? А волки стаей как один Легко добычу сдобную имеют?
*** Да, ты права, любимая, права: Что перед домом жухлая трава, Что в Гондурасе началась война, – Во всем виновен я.
Да, ты права, любимая, права, Но в твоей правде нет ни мягкости, ни неги. Ты – как татарская орда, Свершаешь быстрые набеги.
И я – судьбою данный бастион, Любя твой штурм алкал. О, если б не был я влюблен, То не любил, а проклинал.
Да, ты права, любимая, права! Во многом был виновен я.
Новые верующие. Взирая друг на друга криво, Не зная радости благой любви, Они надеются, что будут жить красиво, В душе и сердце – холуи.
Блюдя свой ум по всем канонам Житейской логики борьбы, Они надеются с мирским законом Войти в духовные сады.
И рады в святости купаться, Но пошлой глупости тупая лень Мешает духу состояться, Внося в сознанье сует дребедень.
Сергей Доренко Каллиграф российских истин, Верный сын большой борьбы. Постоянно ненасытен «Делать благо» для страны.
Бездомный щенок Вчера на остановке видел я Довольно лопоухого щенка. Он был забавен и беспечен, И шрамом на спине помечен, И весел, как дитя, не знавшее греха. И с тайной грустью на щенка Смотрела девочка одна. Юнцы ж, друг друга, задирая, И на асфальт обыденно харкая, Смеялись над щенком, Который ласковым комком С асфальта слизывал плевки ………………………………….. Простые вроде б пустяки. (Мы перед истиной – двуногие щенки) Она пометит нас и без плевков - Лишив отрады чистых снов.
К автопортрету Ван Гога Твоих крушений голос тяжкий Мне больно слышать, милый друг. Жизнь так похожа на подтяжки – Легко штаны мирских забот несут.
А духа пламенный надел Им словно глупый мальчик: Раз так упрямо захотел, Пусть сам себе и нянчит.
А дух, любя, во всем свободен, Не зная выгоды лукавств, Он истинной любви угоден За то, что Бога в сердце спас.
*** Она уста свои откроет И благом сладостным поет, А в гордом сердце скроет Сомнений гаденький налет.
Скажи, зачем такие муки, Ведь сердце – благостный родник, И все сомненья, словно мухи В нем оседают напрямик?
К чему весь этот сладкий флер, Коль сердцем полным ты не жаждешь, Лишь как искусный ухажер Блесненьем внешним страсти дразнишь.
Сказка про кровать с клопами Жил-был в моей кровати клоп С женою и детьми, А с ними старый дядюшка С клюкою без ноги. И часто дружно средь ночи Они во тьме спешили, И шумно меж собой Участки сытные делили: - Я левой, чур, займусь ногой. - А я, давайте, правой. - А я с его женой управлюсь
В блаженстве мирном сладко спали Я, а на моем плече – жена. До этого мы искренне играли, (Друг друга в темноте искали) Восторги нежных чувств ценя.
Плач о милом пространстве Простор блаженства мне привычен, Я вырос на большой реке И потому печалью сладкою озвучен Гармошки голос пьяный вдалеке.
Любовь ли строит конуру? И в конуре рожденный сукой Щенку слепому по нутру Прижаться к братьям брюхом.
Так я не выбираю то, что есть, И то, что есть со мной прибудет; Опять заезженная дурью Русь В душе печаль забытую разбудит.
Когда ж придет блаженств порядок И дивных радостей восторженный покой Настолько станет сердцу сладок, Что каждый станет как святой?
*** Своих стихов отточенный голыш В болотную я брошу тишь, Мне всплеск секундный важен. Прости меня, глупыш, Ты был так предан, так отважен, Так чуден был твой жертвенный полет. Прости за то, что остов твой гниет Во чреве низменных болот.
(Надеюсь, разум высший все поймет). Себе ли перед Ним я льщу: Ты сохранишься ровно столько, Насколько сильно я грущу Открытым сердцем к песням Бога.
Ты и я Дождинки, как вербы, на голых кустах И я их губами срываю. Деревья и небо в осенних слезах, Люблю или нет, я не знаю.
Ты рядом – созданье чистейшей любви, Сознанье твое бесподобно, И в поиске истины вещие сны Дружили с тобою свободно.
Прости, я был духом тогда недалек, Хотя и желал Воскрешенья, И слов необузданный сердцем поток Влиял на принятье решений.
Теперь же посмею свободно сказать; - Мой друг, я тебе обожаю! Смогла ты тогда мне, любя, указать, Как сердцем я тяжко хромаю.
К юному поэту. Благой певец высот Парнаса, Готовя в мыслях стаи фраз, Прошу тебя, не надо Как праведник заботиться о нас.
Мой друг, не жди награды. Себя надеждой зря не тешь. Слагай сердечные парады, Как они есть.
Читатель (бишь его народ) Тебя, быть может, и прочтет. Умом благим утешится, А может и почешется, Хребтом согбенным о проем Дверной, зевнув устало. Поверь, так сладко перед сном Размеренно и вяло Уйти в мир неги сна, Во всем восторженно любя себя. Не видеть снов, ни думать, ни мечтать, И жить себе как обыватель, И пыл любовный изливать С супругой любящей в одной кровати.
Я это лично в прошлом знал И ничего дурного не желал. Но коль ты жаждешь сочинять, Подумай вольно прежде, Сумеешь все легко отдать Во имя Благ святой надежды?
И верить чутко, мирно и упорно: Душа блаженная поймет И с богом, быть, возможно, Меня восторженно прочтет.
*** Издревле на Большой Руси Жил-был Тархан-хозяин, И вотчин сдобные куски Ему по грамоте исправно Давал Верховный судия. Исправно смерды хлеб сажали, И в поте рабского лица Других свобод не знали. ……………………………… Теперь позволю вопрошать себя: Куда мы столько лет скакали? О Русь, о тройка, средь обилья пашен, Средь благ бездонных на века, Вглядись, кто признан и отважен? Чугунных идолов чугунная рука! Иль олух дерзкий, вскормленный на партийной слепоте, Устами тверд и ясен. А дальше – смерды в личной темноте Судачат слепо, кто же им опасен: Еврейский ум, способный мыслить, Как распознать земли блага: Чтоб кесаря порядок хищный, Не путала блудливо никогда, К покражам склонная рука На длань от Бога? Иль азиат раскосый, пьяный, Сидящий рядом на печи, Нечаянно по пьяни, Способный красть ночами куличи?
Опасней чем глупцы, блудливые до денег, Наверное, лишь пламенный бездельник. Еще опасен сытый блюдолиз И все, что жаждет быть других повыше, Готовые доить всяк социальный механизм На благо личной крыши……. Так можно долго список страхов продолжать И лишь любовь желает честно обожать.
Блаженной памяти Иосифа БродскогоОт 29 января 1996 года. Всяк лицедей в душе ворюга, Какая разница он – где … И как способен логику упруго Плести в угоду суетной судьбе.
Вот он судья, вот прокуратор Иль просто мелкий хулиган. Везде он смут организатор, И подлости заряженный наган.
Не он творит себя для Бога, А сцены выгод с ним творят. Совместно мерзкую погоду В умы нестойкие они смердят.
И лишь пророк не зная фальши, И заблуждений смуту и обман, Способен с истиной разрушить алчбы Все разрушающий изъян.
Нет Бога – нет гармоний, И ты безликий сумрак какофоний Мой давишь ум, безликости хваля. Скажи, как возлюблю тебя? Отдельны мы с тобой, иди, греми, Играй свои никчемные погудки И пой свой гимн любви, Похожий на урчание в желудке.
Нет Бога – нет гармоний! Любовь гармоний в сердце истин на века, И лицемерье – чирей гнойный, Съедает сок благотворный, трепеща.
Нам гибель смрадом каверзным начертит Пространство страшного пути, Но вновь слепец восторженно поверит, В посул, готовый пряником цвести.
*** Грехи былые словно бесы Прыг-прыг из черного ларца, И в образе тщедушного калеки Глаголят злодеянья подлеца:
Ага, хе-хе, дружок, попался! Ты думал память дура – все простит. Ан, нет, тогда ты весело смеялся, Теперь же все в тебе грустит.
И ты уж, милый, так свободно Не усладишь живую плоть. Я буду рядом, благородно, Тебя прошедшей мерзостью колоть.
Я отравлю тебя, мой друг, настолько, Что проклянешь себя навек И будет так тебе отныне больно, Как будто ты зарезал дюжину калек.
Вот потому блаженны в мыслях дети. Не надо сочетать грехов короткий поводок И радости священного разбега, Ведущие в пространство радостных дорог.
*** Все не так и все не этак В дерзком окрике холодного ума. Средь кощунственных разметок Бродит логики железная канва.
А вглядеться безыскусно, Все-то просто – белый день: Мне признаться очень грустно Наблюдать людскую лень.
Лень любить и лень подумать, Лень напрячь свои тела… Лишь желанье дерзко плюнуть В надоевшие дела.
И резвиться, и буянить, Наслаждаясь от вина… Будто может мир исправить Сном безумств больная голова.
*** Во чреве тьмы мудрец родился, К нему примкнули мудрецы, И смерд устало похмелился, Бренча железом вековой цепи.
Они мудры и это видно В уменье смыслы ловко сочленять. Ах, как глупцам обидно, Что не дано им щеголять
Ничем. Ничем они и неприметны. И если серость истине изъян, То чаще путь свой хлебный Они находят, вывернув чужой карман.
Я в мудрецы за хлеб земной не лезу. Лишь был бы дух мой чутко весел, Спокойно отходил вечер ко сну, Умом касался утра как младенец, И общий дури смрад и ерунду, Как гору грязных полотенец
Не обращал в земной Олимп. Откуда ныне так удобно, Скользя на площадной трамплин, Летать орлами всенародно.
Я лучше б стал благой глупец, Чтоб обо мне потом сказали: -На стрижке обездоленных овец Он милосердным был нам санитаром.
Рассказ девственницы на ток-шоу Я так прекрасна и чиста, Что ни один самчишка с грязным членом Меня, поверьте, никогда Дрожащею рукою не разденет.
Не снимет трусиков и лично я Его конец не поцелую! Прилично ль девственность свою ценя Им нежить плоть гнилую.
Я так прекрасна и чиста, Имея диво лона, Для этих монстров никогда Не изреку блаженство стона.
И даже если б гений Пушкин С себя бы снял свои штаны, Его я африканскую игрушку, Как мячик, тут же долбану. ………………………………… Я слушал молча и зевнул, Меня, сидящий рядом, пнул. Но я успел уже легко подумать И в дальний угол памяти прошением засунуть: Ах, если б мира чистота Из плоти нижней поднималась на уста!?
Песнь восхождения. Незнакомке.
Уста твои мне прошептали. Я только чутко передалК твоим словам свои печали На чистый лист – невинный. Надеюсь, ты его прочтешь, И образ музы дивный В обычном зеркале найдешь.
1. Надрыва нет в душе свободной И легок труд на благо дня, Вновь ангел мимолетный Отметил жестом нежности меня.
Ах, сердце, дева, не обманешь, Какая чуткая печаль В тебе зовет меня и манит: Искать блаженства идеал.
Да, я опять тобой томим. Ты новых снов ожившее виденье. Ко мне нисходишь словно дивный херувим – Предвестник благостных решений.
2. Я – скульптор, мне дано Узреть объемы чистых линий, Пусть в комнате почти темно, Я четко вижу образ милый:
И жесты чувственной руки, И пряных губ восторг улыбки. Не видно лишь, как глубоко, Я пью блаженства воздух зыбкий.
3. Вечер раздумий печально плывет Облаком дивным счастья не зная. Разум мой будто больной идиот Попусту с дуру рыдает.
То ли на сердце блаженная страсть, Чуткой отрады желая, Верит, что сможет любя обладать Негою дивного рая?
То ли земных я страстей инвалид. Нищий, живущий без Бога… Все, что блаженством восторга блестит, Нежит мой разум убогий?
4. Бежал ли сердцем в никуда Страшась земных реалий, И не кричал любви «УРА» Средь ханжеских печалей?
Так поступал еще вчера, И мир надменно ненавидел. Теперь восторженно кричу: «Пора, Открыть иные сердцу виды:
Забыть навеки зло корысти, И сделать мир, как свет утра, Где солнце лучезарных истин Кричит повсюду нежное «УРА». Пока блаженств восторженных покой Нам нежит сердце любящей рукой».
5. И чувственно, и одиноко, И тайной сладостью полны Слова твои. Я пьян, мое хмельное око, Не видя мира зыбкие черты, Блаженно лижет звезды – леденцы В ладонях благостного Бога.
Ты искренне и мило Меня любить весь мир зовешь. И вижу, сердцем ясным вижу, Как ты по небу ангелом плывешь, И с каждым мигом ближе, ближе Дары земных свобод несешь.
*** Так сон красы для благости упорно Блюсти решила девочка-юнец, И потому ложишься ровно в десять Как научил её отец.
Еще не полночь, а уж ты, Обрывки снов, не замечая, В покое девственной красы На царствие любви венчаешь
Себя (о том не ведая ни сном, ни духом) Наивность чистая, ты ль не волшебный край, Где не нужны парфюм старухи О том, чтобы войти из бренной жизни в рай?
*** Час от часу не лучше. Россия, милая, ты словно глупый лучник Не целишь явно, тем больней, Невинных бьешь стрелой детей.
Она летит, не зная цели, Минуя злыдней и ворюг, И рабств неубранные цепи Ей песни льстивые поют.
О, если б зло отдельно жило, Минуя власть мирских особ, Оно бы тут же получило Свои же цепи от своих оков.
И никогда бы ухищрений Закон законно не родил, В пустыне чахлых заблуждений Младенец зла едва ль прожил.
Но где же благо, коль отдельны… Отдельны мы, отделен Бог, И глупостей лихих похмелье С утра нас властно стережет?
Народный эпос.
1. При подлете к коммунизму Пал железный херувим И обломком механизма Подожжен сенной овин. И вот с той поры коровы, Потеряв свои корма, Норовят лишь строить ковы, Не желая задарма Дать отчизне молока.
2. Страна наелась Гербалайфа, Бананов, «баксов», паюсной икры, Оставив прежнее гермохозяйство, Где спереди и сзади все рабы. Где в устремленье сделать лучшеВ пространстве будущих затей, Забыли в спешке ужас прежней чуши Убрать, как воскуряющий блага, елей.
3. Порядка бездарь возжелал И метлою шумно замахал: Вправо, влево, вправо, влево. Следом витали ровно в ряд Горстка преданных ребят …………………………………… Так в деревне косят сено Для обилья молока, И мести так, братцы, слепо, Так отвалится рука.
4. Кричат уста: Блага! Блага! И кто их видит сердцем? Быть может, демон зла, Лягая душу зверски, Там свил кощунств кубло, И вот теперь куражит: Уста клубничные легко Посулом сладким мажет, А дел благих ни бе, ни ме, Не пишет даже на листке.
5. В лабиринте из забот Я хожу, как сытый кот. Кто поверит, кто поймет - Всяк друг друга в клочья рвет, Выйдя в новый поворот Лабиринта злых забот.
6. Астральный гад наш нежит. Не жить мне больше нежась, Упырь ушаст и колченог, И шерстью нежной, как щенок, Покрыт от темени до ног. И ржавый болт на животе, И черный кольтик в кобуре, А за спиною шведский ключ И голос злобен, и тягуч: Вот ща…яя…я бол…тик отк…кручу И всех зловоньем затоплю. И будя все вы бля в зловонье жить, И будя все вы суки слезы лить, И выть, и ныть, и пакостно смердить, А если че смогу вас пристрелить. Я – нежить! Не жить вам больше нежась.
7. Быть может, истина истлела В бесспорных спорах как нам быть; В борьбе за суетное дело Мы разучились верить и любить?
Быть может. Сердце в нас погрязло В тупом кощунстве серых дней, Нелепо и напрасно, Как бисер, под копытами свиней?
Быть может, нет в душе дороги Средь обезличенных пространств, Стремящихся не к Богу, А в некий философский транс?
*** Певец рассвета – наш петух Меня разбудит поутру. Я больше не усну, Лаская внутренний свой слух Гармонией стиха. А, в общем-то, какая это ерунда Для тех, кто здрав, и жизни карусель Ему свою насвистывает трель.
*** …deja – vu, my friend, deja – vu… Я проехал почти всю Россию И уж вряд ли теперь доживу, Когда идола скроет могила, И последней его постаментОтпадет как пустой элемент.
Deja – vu, my friend, deja – vu. Ты для сердца свободно живи, А уж я как-нибудь доживу, Даже если в чужбине помру. Будет дух мой покоем украшен, Хоть болезный упрямо желал, Чтоб безграмотный пьяненький Russian. Приобрел свой земной идеал.
Общественный домБыть монахом в обители проще, И устав помогает во всем, И в обительской роще Все молитвы поешь соловьем.
А вот здесь, на разгуле свобод, Ты попробуй себя урезонь. Отовсюду волною безумною прет Суеты одичалой музон.
*** Пустой душе обитель знаний, Кимвала мерный звук И опыт личных оправданий – Ей милый брат и друг.
Житейский страх – ее хозяин, Закон удобный алфавит, Где можно, изучив изъяны Себя надежно защитить.
Когда ж дух зла ее покинет, Она порядок наведет. Зло, погуляв безрадостно в пустыне, С собой друзей безумных приведет.
Юнцу, погибшему от наркомании Кто споет ему песни печальныеНа могиле сырой по - весне? Опадают мечты идеальные, Словно листья лианы во сне.
Кто признается так незабвенно, Как лишь может благая печаль, Что его отродясь забубенного Мир любил как блаженная мать?
Не ругал и не бил в пах ногою, И жестоко не драл гордый чуб… Где-то там, в глубине под землею Опадает прощальные возгласы с губ:
Никого не виню, не жалею, Что в петлю добровольно полез. Я такою тоскою болею, Что сладка мне грядущая смерть.
И свободно теперь я посмею Совершенно спокойно сказать: О Наташке одной сожалею, Что любя не посмел обнимать.
*** Взглядом скучающей скромницы Девственно смотришь ты в даль. Мыслями тайными гонишься Крупный найти капитал.
Так же с куста репейника Сколько душою не млей, Только искусный затейник Сладостный слижет елей.
Так же кощунники мудрые, Зная свой глупый народ, Все основательно пудрят В рай позолот.
*** Стеклянный взгляд голодный сычи, Крест золотой на шее бычьей И пошлость дерзкая из уст – Таков поклонник твой, Иисус.
Морозный день в Сызрани(Чуриковой И.И.)
Ваш ум не спит, и сердце внемлет, Редактор милый, мой навек. Вы для меня нетленны Как сопричастный к Музам человек.
Зазорно ль дать блага от сердца? О нет! Зазорно дать из-под тишка, И в разуме за тайной дверцей Пригреть гордынь тупого мужика:
А он, учетчик бессердечный, Хотя способный сукин сын. И все ж продукт его конечный Смердит лукавством мудреньких гордынь.
Я рад, он нам не ведом. Свободно сердце от мирских забот, Которым лишь бы только хлебом Набить до алчбы жадный рот.
Самая короткая пьеса
Бес с рубиновой звездой во лбу Достичь успеха нам не сложно. Ты только знай свои дела, И главное безбожно Во всем поддерживай себя.
Блюдолиз с серебряной вилкой в руке Лукавый нас всегда научит, Лишь только дерзко пожелай. Он довод нужный всучит Как проще стричь чужих делянок урожай.
Мудрец со стороны Дед Одиссея мудрый Автолик, Имея дар торгов отца Гермеса, Был так изящно многолик, Что взял и выгодных повесил Рекламный ролик для глупцов, Чем увеличил выгодность своих ходов.
Замена воли нам – надменность, Но почему печальною порой Вся наша сытая степенность Дешевой видится игрой?
Блюдолиз с серебряной вилкой в рукеГлупа, застенчива, но не блудлива. Нежна, сочна, как слива. Я даже рта не открывал, Ее глаза лишь видел, И тут же угадал, Что ухажер ее обидел.
Он – пьяный вояжер И дебошир из праздной лени, И дерзкий вор По Соням, Верам, Ленам И я её спросил: Печаль прекрасная, скажи, За что ты любишь эту сволочь? За то, что одиночеств тяжкие шаги Тебя пугают в злую полночь?
За то, что он – красив и статен, Себя умеет преподать, И в шумном обществе занятен - Умет анекдотец пошлый рассказать?
Бес с рубиновой звездой во лбу Я понимаю, так печально Служить, любя, божку, Который, внешне идеален, - Внутри скрывает зла тоску. Куда же им, несчастным, деться? Полжизни кануло в ничто, И голос детский в доме не смеется, И жить с уродом не легко,
И ум, как птица, в жесткой клетке, Живет в тюремной злобе тесноты, Лишь иногда тупой марионеткой Поет безумные псалмы.
И память – сладенький стилист – Былой изъян легко замажет. Но из гнилья любовный лист Весна любви не свяжет.
И сердце – пламенный мотор, Не зная смазки свыше, Тайком, как пьяный вор, Добычу с нечестивым ночью ищет.
Душа – грязнуля сальных дней – Что по любви имеет? Еду, постель, но вот детей Безумство пустоты не сеет.
Мудрец со стороныПознать, желая мудрость Бога, И обрести за это Благодать, Они учили механизмы Слова, Пытаясь этим здравость логик угадать.
И, вняв умом влияньям Бога, Они изгнали глупость прочь. И свой закон поставив строго: Кто неугоден – тех пороть.
Так, зная Бога, как же не учли: Ты внешне хоть царя носи, Но прежде в сердце получи Благую милость по любви.
Бес с рубиновой звездой во лбуВсе мертво, желаний нет. Лень, апатия, усталость. Дух мой, словно старый дед, На печи справляет старость.
И как молвит, так хоть плачь: Жизнь отравленный калач Как любить его и верить, Как трудится налегке, Коль вокруг ворье и суки. Вечно в хамском тупике Размножают злые муки.
И я с ними тоже хряк, Все ищу себе корыто. Среди вечных передряг Жить желаю сыто.
Блюдолиз с серебряной вилкой в руке Ты хоть страждешь, хоть тоскуешь!? Ты, посмотри, на глупый люд, Он на могилах пьёт и весело танцует, Лишь прелесть живота легко блюдет.
Борис Немцов. Белые брюки, бархатный глаз, Голос звучащий так пряно. Как вдохновенна красивая власть Вся без лукавства изъяна.
Посланье к юнымПока не знаешь ты уронаВ пространстве жизненных свобод, Спеши быть искренне влюбленным В мечты, что детство создает.
Не отступай, свою терпимость – Любви простой язык Нелепостям на милость Не отдавай служить во крик.
Печальных знаний вековую тяжесть Не избегай в угоду лжи, Иначе скопом вдруг нагрянут И словно тяжкие тески Раздавят ум и волю. Печален будешь ты как инвалид, И никогда уж более Тебя мечта любви не озарит. Кто заблужденьям срок свой отслужил, Тот бессердечные обманы разлюбил.
Русское противоречиеИмея навыки раба, Они бы хлеб хозяйский ели И сладостно б потели За чашей доброго вина.
Имея навыки раба, Они б детей в раю растили И царственно б поили Нектаром разума день изо дня.
Имея навыки раба, Они бы дверь любви открыли И там, любя, свободно жили. (Опять же только для себя).
Имея навыки раба, Они б царя себя избрали И в игры избранных играли, Не отвечая после за дела.
Рабу ли истины земли познать, Когда он дальше носа не желает знать?
ОпытИ я свои решенияВ сознанье ловко протащил, На то имея убеждений Набор отточенных зубил.
А благо Высших Сил легко, Минуя пот тупых усилий, Весенним солнышком взошло И все любовью озарило.
Возлюбленной Твой лик и царственный, и чудный Я не забуду никогда, И как стыдливо нагота Твоя купалась в свете лунном, Когда теплом надежд объята, Младенца сонного влекла к своей груди, И сладостью весенней мяты Дышали нежные уста твои.
Песнь Расима к Всевышнему в честь Матери Надии Шах-Султановны Всемилостивый, все преодолею и выдержу, Только не лишай меня разума. Да прибудешь в моем сознании Вечным Маяком. И пусть слезы радости к тебе Орошают мое лицо в момент Глубокой печали; И когда сердце кротко просит тебя: — Всемилостивый, преодолею и выдержу Все препятствия, Только не лишай меня разума. Да буду я мудр и справедлив До последнего дня земной жизни.
Святославу Рихтеру Руки грузчика, душа поэта, Лица суровая печать – Зеница истинного света, Хранящая покой и благодать.
И нет на свете тленья — Кто благо чуда создает, Тому любви высокое томленье Талантом гимны к славе воздает!
Франциско Гойя «...Сон разума порождает чудовище». Ф. Гойя.
Все сон, но пробужденье Мы ищем там, где наслажденья Сулят нам грезы новых снов. Из сна мы в сон уходим вновь, И свежий опиум забвений Нам не несет благих решений.
Все сон, все мертвый, тяжкий сон, Где ум чудовищно стеснен. И только разум сердца знает, Когда восторги пробуждает На подвиг истинной любви. Не спи, мой ум, не спи!
Татарской деревне Я помню этот дивный рай: Свобод блаженное лобзанье, И дыней спелой пахнущий сарай, И чистых чувств веселое дыханье, И солнцем утренним согретое крыльцо, Как старой матери блаженное лицо.
Так жить бы вечно, растворясь в любви, И вольно наблюдая Как дружно старики, Любимых внуков сохраняя, Полны любви, полны старанья И в чутком ожидании Спокойно верят: у судьбы Есть щедрость воздаяний; Она воздаст, как воздавал ей ты, Любя свои дерзанья.
Я чутко помню этот рай: Одна семья, одно дыханье, Я, городом отверженный малай, Нашел не пьяных оргий дикое стенанье, Не буйства яростной борьбы, А воли чистое дыханье И прелесть тихой красоты.
Заблудшему ангелу Пройдет печаль, мое дитя. Она не может быть безмерна, Ты просто жаждешь жить любя, И твои нервы
С безумством мира не в ладах. Ты словно голубь чудный, Чьи крылья в проводах В пространстве многолюдном
Исходят алой кровью. А мы, забот угрюмых ишаки, Размеренно печатая шаги, Не поведем и бровью,
И взглядом милосердным — Тебе не жаждем сострадать. Прости, в своем тупом усердье Нам легче выживать.
Пройдет печаль, поверь, дитя, При всем абсурде бытия Есть скрытая закономерность, Она струит вокруг тебя Любовь и нежность . Ты никогда отчаянью не верь, Она ослабших стережет как зверь.
На исторический приезд «Великого русского» (Солженицына)
Всегда в России страсть имела Свои авансы над умом, Не потому ль она легко вскипела, Когда пророк вернулся в старый дом?
Всегда в России страсть пьянела. А тут сам случай — от души. Но пустота легко упрела Под слоем новой пустоты.
«Момент истины» Вот Караулов, умный, резвый, Дозором истин вдаль идет, И ум свой трезвый (как нектар) Для нас на блюдечке несет.
Мы, пчелки быстрые, летим К нему родник души алкать, И влагу здравую испив, Уж мыслим зиму неурядиц, отстоять.
Но демон глупости силен. Он, нищий ум легко смущая, Вновь дерзко увлечен Жить далее, заблудших искушая.
К 200-летию Пушкина Компаний шумных блеск и славу, Со всей российскою оравой, Умельцы мудрые, ловите И осторожненько себе плывите. Отметит двести лет страна Поэту, Вы, главное, войдите в денежную смету.
Сеятель «Свободы сеятель пустынный, Я вышел рано, до звезды; Рукою чистой и безвинной В порабощенные бразды ...» А.С. Пушкин
Гений - море, но мертвы Блага его течений. Похабством занятые рты Кричат, лишенные терпенья: — Все в мире грязь и огорченья! И слышим мы лишь сует шум, Какой уж тут высокий ум!
О бескорыстии «... Но когда подаешь неимущему, пусть даже левая рука твоя не ведает, что творит правая, чтобы подаяние твое было втайне». Святое благовествование от Матфея
Кто не ворует ныне ручкой левой, Не машет правой против краж? Зачем он к злу чужому смелый, А к личному - как страж? Опять напутал сын земли, Что нам сказали не о кражах. О прелестях божественной руки, Стоящей на духовных стражах.
Нелле О, судьба моя, не плачь. Жизни высохший калач Выбрось смело, не стыдись, Новой жизни улыбнись.
С губ сотри печальный знак, Здесь никто тебе не враг. Ты сама себе создатель, Жизни вечной обожатель.
Сердце дряблое, не плачь, Смело счастью срок назначь, Хладной жизни улыбнись, И не спи, не спи, очнись!
Итог Поддержки теплый огонек Я не прочел в твоем терпении. Мне жаль, что настает печальный срок, И пелена благих воззрений Уж не желает застилать Любовью чуткой нас, как прежде. Мне жаль тебя, любовь моя, терять, Но ум мой не согласен больше получать Лишь призраки былой надежды.
Отечество Луна — фонарь неоновый Сияет в черной мгле, И облаком серебряным Устало скачет рыцарь на коне.
Мы трое - в лодке, ждем удачу, Маратик, Я, Руслан. Течение воды журчит и плачет, И камыша упругий стан
Колышет ласково, как мать Младенца в колыбели. Мой Бой, когда бы знать, Как жить, что делать?
Я все бы ночи напролет Смотрел бы на фонарь сей белый, Просил блаженство и почет Отечеству, как мать у колыбели.
Чудо возможное ль на Руси? Повсюду ум — души глаголица, И не с кем больше вздориться. Ну, право ж, это скучно, И не в кого плевать, И пламенно и звучно Борьбой безумства воздух сотрясать.
Учителю математики Булычеву Н. М.
Он, здравость логики любя, Тем… и во мне продлил себя. Авт. Однажды посреди ночной бессонницы, Когда осенний ветер в окна злобно бил, И где-то за околицей Бездомный пес протяжно выл,
Я вдруг подумал: как жестока, Как одинока наша жизнь, Как тяжко, злобно, однобоко Все катится куда-то вниз.
Итак, томимый злой бессонницей, В безумье тяжком я мгновенье был И видел как улыбчивый покойничек В окно костлявою рукою погрозил.
Я умирал, мне было тяжко, И тут я вспомнил вас, учитель мой, Как будто кто-то мне протяжно Пропел любви напев простой:
Нет ничего прекрасней сердца, Чем сердце любящей души, Тебя ждала погибель смерти, А ты достиг своей мечты.
Однажды посреди ночной бессонницы, Я вспомнил вас, учитель мой, И тут же как у глупой школьницы Мой увлажнился взгляд слезой. И в той, лукавством сумрачным истерзанной стране, Вы лучик чистой логики посеяли во мне.
*** Наш стоицизм, насмешливый и гордый, Служил отдушиной затравленной душе, Мы свято верили, что можно с пьяной мордой Войти колонною веселой сразу всем
В блага земного рая. И там, восторженно живя, Порочные наклонности лобзая, Кровавым идолам молитвы вознося,
Растить детей в любви и неге; И старость дряхлую, возвышенно ценя, Создать беспомощным блаженные ночлеги, Поставив Богом самого себя.
Пастору Сергею Михееву. Блага, блага - вы дивный сон, Где ваших дней святых отрада? Опять ум дерзкий возмущен, И требует на свой алтарь награды.
Кричит душе, как дикий хан. Дух злобой дикой возмущенный, Свой, прогибая хлипкий стан, Несет дары коленопреклоненно.
И тайно видя месть в борьбе, Молитв, не зная благородных, Стесненный в злобе и тоске Живет, мельчая, небу неугодный.
Народный избранник Дик в душе и в сердце всклочен. Неусыпно озабочен Дать стране блага, блага, (В ожидании ложится спать огромная страна).
Вот такие всюду страсти, Просто милый анекдот: Не имея в сердце власти, Выйдет все наоборот.
И прожект большого блага, И медовые блага Завтра шумно, дерзко лягут На объем большого лба Как ветвистые рога.
К дочери Нет зла для тех, кто мыслит здраво. И я готов тебе служить по праву Того, кто в некий легкий час Себя от тленья одиночеств спас. Обрел наследника, жену И вечных хлопот ерунду.
К блужданьям Беспечный дух пустых шатаний Томился в поисках любви, И в суете слепых блужданий Лишь красок внешние черты
Пьянили дерзкий ум – Продажных пошлостей вещун Будил лишь страсть желаний На поиски забавных обладаний.
Так жизнь прошла бы, может, вся, Когда б однажды не увидел я себя: Весомых дум тебе, дружок, не дали. Все — легкий смех пустых гордынь И ложных призраков пустые дали, Где всяк «никто», вдруг, станет господин.
Экскурс... Не кто иной, «как некто ни бельмеса» Забрался как-то вглубь глухого леса И, ну, его рубить на мелкую щепу, Да в спешке зацепил топориком щеку. — Какого он рожна? — Невольно спросите меня, — Он в лес с топориком ходил, Зачем он лес на мелкую щепу рубил? Отвечу вам: — Я сам в его деяньях ни бельмеса, А прилукавить не имею интереса. У нас в России, не ходя в глубины леса, Произрастают вековые ни бельмеса.
Ранняя молитва Словоблудие злобных эмоций Метками колючей проволоки Застревают в горле благородных чувств И порождают в сознании вьюгу Безумной чуши.
И ты, мой единственный свет, Здравость Деяний, желторотым птенцом Блуждаешь в смертельном одиночестве На грани сумасшествия, Не находя себе приюта В бунтующей душе.
И я прошу Тебя, Любовь, не дай ему погибнуть И стать комочком липкой харкотины, Чем я плюну в ближнего, Когда злобная досада, Шипящей змеей ужалит мое Безрассудное сердце, Лишенное высшего смысла – Провиденья Счастья – Пищи желторотого птенца.
Полуденная молитва Ты счастье, друг мой, не обманешь, Когда оно, как сыр, в большой лохани Там нежно млело в масле, как младенец. Как в чреве той, которая любя, Дитя в блаженной страсти зачала.
Несчастных всяк глупец обманет, Хотя и сам бездарно глуп. Он льстивой выгодой поманит До блага пищи жадный зуб.
Лишь Мать ни в чем не искушает, Напротив, кротко говорит: — Любовь легко рожает Деяния, которые любя творит.
СТИХИ К КАРТИНАМ (Архитектура пространственного мышления) автор Hundertwasser
936. DAS 30 TAGE FAX BILD . 1993 THE 30 DAY FAX PAINTING
Апостолу Павлу Ни тени зла, ни тени торга: И поступь разума чиста. На благостном лице восторга Сияет детская душа.
Вот так бы жить, Не падая на землю. Любить, не зная суеты. И свято верить В провиденья высокие черты.
946 II. MOUNTAIN CLIMBING WINDOWS . 1993
Солженицыну А.И. — Апостолу русской Совести Имея память, сердце, опыт, Легко увидеть суть вещей И оградить безумный хохот От счастья будущих детей.
Имея опыт, сердце, память, Легко осмыслить суть вождей, Которые лишь ловко тянут На пастырство среди свиней.
Имея память, опыт, сердце, Легко услышать суть смертей. Где нет священности, там чадо смерти Плодит свой смрад среди блядей.
944. BLUE BLUES . 1993 * * * Уж режет четко по стеклу Мороз-юнец свои узоры, Я мысленно легко войду В его хрустальные просторы: Вот лес дремучий, в нем, Полулежит нагая дева, И сказочным венцом Над ней сияет древо. Она пластична, бог ты мой! Она бела, нежна, румяна. Едва владею я собой: В ней нет и черточки изъяна. Вот солнце вышло из-за туч, И многоцветный луч Огнем живым блестит На нежном бархате ее ланит.
.. 227. EIN REGENTROPFEN DER IN STADT FALLT . 1956
Незнакомке Судьба, вы снова правы! Поэт — лишь слов обычных ювелир И может выковать из них оправу Для образа, который возлюбил.
Вот он берет свое виденье В полях, в лугах, на ложе сна, И чутко слушает, как дуновенье Любви касается еще холодного лица.
Виденье ожило, оно сияет! Как дух живых оно поет! Лобзанье неги предполагает И за собой к любви ведет.
Вот это то, что называют: — Забвенье дивных грез. В реальности нас чаще ожидает Банальных пошлостей курьез.
Но ты была живым виденьем. Оправой будет этот стих: Закрыв глаза, я на мгновенье Восторженно перед тобой притих.
776. BARBAKAN CASTLE IN POLAND . 1978 * * * Доступней зла есть только зло, Но мы к добру, как будто бы, шагали, Но нам опять не повезло, И впереди — все, как в начале.
Зачем нам истин свет любить - От них в уме одна морока. Нам легче тупо заучить Цитаты нового пророка. Пусть в сердце каменном и в каменной душе Лукавства дерзкие играют на трубе.
757. RAIN CASTLE . REGENBURG . 1975 * * * Есть в розовом блеске заката Над белой равниной полей Волшебная четкость агата И нежность улыбки твоей. А в кратком изяществе хрупких ветвей Отрада забытой мечты. Мне стало на сердце гораздо светлей, Когда вдруг привиделась ты, Младенца прижавшая к щедрой груди.
725. THE BLOB GROWS IN THE FLOWER POT . 1974
Ван Гог Цвет духа, дух цвета В убранстве праздничного лета. Закат отчаянья угас, Подохла нищих крошек крыса, И вырос вдруг ажиотаж Из трепетных цветов ириса.
Сердца печальные стучат Блаженством тайной неги, Когда любовную печать Сквозь буйные побеги Они молитвой видят кроткой. И разум дерзкий спросит робко: — Неужто это он, Который стоит миллион?
RAINY DAU IN SIAM . REGENTAGIN SIAM . 1977 * * * Покой люблю, но легкий, чуткий, Подобно озеру в лесу. Вот сели стаей утки И расплескали чуткую красу. Но чу, опять все тихо. Они плывут в закат вечерней мглы, Душа, как птица, Беспечно в полноте любви резвится, И леса темная граница И золотой покой воды Во мне навек закреплены.
803. PARDONNEZ MOI MUSTAFA . 1979
Пензенской бане моего дядюшки Богданова Рушана Шах-Султановича Как грудка снегиря закат алеет. О, как зимою лютой душу сладко греет Наш азиатский липовый полок. Один ли ты иль рядом преданный дружок — Покой тепла блажен и нежен. Так любящий во всем изысканно прилежен И чутко отдаваясь сладостным теплом Алкает божий дар расслабленным умом; Так сладострастия возвышенный урок Нам преподносит чувственный парок. Так поспешим, друзья, скорее в баню, И духом здравости наполним бренный дух, И в детской простоте телесного убранства Попаримся беспечно за двоих.
946.I. MOUNTAIN CLIMBING WINDOWS . 1993 * * * Двор свой домашний с любовью я очищал от снега, Радуясь белым снежкам, будто манне небесной. Глупое сердце блаженно билось в груди свободной. Взгляд мой сиял отрадой, Видя, как снегирь взлетал красногрудый Вещею радостью с ветки на ветку Вишни, смотрящейся в окна отчего дома.
Рабств принуждений к труду не зная с пеленок, Ни лукавых силков для поимки звонкой монеты, Знающих верный способ умаслить неопытный ум порочной сделкой: Будешь в поте лица радеть на Золотой Мамон, Праздник тогда позабудь, и за тяготы тяжких забот Золотом купишь ты завтра все, что захочешь.
Так ныне мой праздник детства забыт поневоле. Хищною татью грызет мое сердце свободно Демон лукавых нажив, не изгнанный властью любовной. Все обещает мне счастье отмерить назавтра, Там, где бушуют растления лени — построить замки; Клячам несчастным, в трудах бездарных себя изнурившим, Теплых конюшен дать, волю, корм и опору; Детям бездомным: хрусталь, серебро, ковры и бассейны; Их же отцам, пьющим бездумно горькую мерзость смерти — Легкое счастье желанья любовно во благо ближних трудиться, И сделать первым того, кто ныне последний.
937. CLOSE UP OF INFINITY — TAGORE’S . 1993 * * * Пойми, желанная, к Тебе, Тобой Один ли я пред утренней порой Все силы чувств блаженно напрягал И гимны сладостных воззваний искренне играл На лютне сердца самого. Да, это ныне кажется смешно. Теперь я знаю: Ты права, Коль Ты в тот вечер не пришла, Я не любил Тебя, я жизнь земную ненавидел И тем Тебя, о Муза дивная, нечаянно обидел. .. 942. GESPRACH IM SCHNEE . 1993 * * * Я слышал голос свыше: В нем все блаженство от родства; Так падают зимой на крыши Домов в преддверье Рождества Снежинки мирно, чутко, тихо; Так в девственном лесу вдруг ухо Желает чуткость вечной тишины; Так хор поет псалмы; Так все, что мы блаженно создаем Молитвенным и радостным трудом.
926. HIER IST DAS LAND . 1993 * * * Ах, Пушкин, Пушкин, милый гений, Среди Российских измерений Уже столетие растет Сплошной стеной чертополох, А семя здравое гниет Среди колхозных удобрений, И разум к здравому решенью В безумстве вздыбленном оглох.
Ах, Пушкин, Пушкин, чуткий гений, Где взять нам здравых изменений? Уж как столетье нас влечет Не знаний дивных чистый свет, Не благость здравых изумлений — Кимвал грохочущих решений И глупостей отчаянье и бред!
Гоголю Н.В. Полет фантазий для Поэта Как нуворишу - жирный куш. Лишь он умеет гимном истинного света Воззвать к прозрению унынье мертвых душ? .. 617. SPIRALKOPF . AUFWACHEN FRUH AM MORGEN . 1965
Mozarteum. Дочери Анастасии С улыбкой кроткой К проказам ветреной судьбы Благоволим ли мы? И гимны вещие не слыша, Как станем мы Разумными детьми? Отдохновения в лукавстве ищем И находим, Блуждая в лабиринтах дерзкого ума, — Любимца фарисеев, В надменной гордости своей презревшим Дар благой судьбы — Изящной нити, Что в наших держится умах, Когда мы слышим Мелодию, в которой скрыт наш Бог.
487 а. LITTLE PALACE OF ILLINESS . 1970 * * * Желая ближнего пределы И расширяя свой предел, Так в схватке за наделы Ум благостный редел. Ум хищный рос и вширь и ввысь, (Но вечно ему мало). Он превратил бы нашу жизнь В бесформенное стадо. Себе же пастыря венец Присвоил, как благой отец.
753. FLUCHT DES INNEREN HIMMELS . 1975
Чернобыльской катастрофе И третий ангел протрубил ... — Быстрей, быстрей, — вскричали дяди, И в суматохе кто-то отрубил Дракону голову, не глядя. Он зарычал и в небо дунул Огнем неведомых начал, И тень смертельную накинул На тех, кто жизнь лишь начинал.
841. DREIMAL HOCH . LE VIVAT . 1982 * * * Рассвет! Я яблоко грызу в постели. Уж ровно две недели Я будто бы сошел с ума И, просыпаясь в пять утра, Покойно слушаю, как трели Выводит в Кубре местный соловей. Свет за окном все четче, все светлей. Косяк оконной рамы нежно розовеет, И вряд ли солнышко весеннее развеет Туман моих печальных дум: Пока покой, но скоро сует шум На чуткий ум наложит злую руку И как бы не были божественно упруги Стремленья духа взвиться ввысь. Но в том-то дело, разум пряный, оглянись! В миру от сытости дух быстро ожиреет, К тому ж поэт в России, как бельмо. И все, что он пожизненно вполне имеет, Так это различать по запаху житейское дерьмо. Рассвет! Луч солнца золотит Мою печальную обитель. Блажен, кто над землею воспарит Как чуткий сочинитель.
845. BLOBS GROWS IN BELOVED GARDENS . 1975 * * * Мой быстрый ум подобен пыли: Едва коснется длань судьбы, - И отпечатки четкие ожили Игрою красок, и безмолвные лучи Летят к Отчизне нежной, чуткой, милой, Что дивный свет во мне хранит, И с новой, пьяной, дикой силой Душа заноет и болит. Мой ум подобен легкой пыли. Судьба завьюжит, и тоска Съедает разум, сон и силы И кроткая слеза Туманит тягостно глаза.
755. INSEL DER VERLORENEN WUNSCHE . 1975 * * * Судьба нам знаки подает, Но мы слепы к её призывам, И демон глупостей легко ведет Нас по кощунственным извивам Былых безумств, что прокопал В нас червь страстей блудливо. Но разве прежде каждый не встречал Тех демонов, что смеют так шутливо Нас в игры страсти резвой вовлекать, Красиво льстя и обещая, Что могут ангелом восторженным летать, В себе красу любви объединяя. Сам Бог нам знаки подает, А око призрачным видением живет, И некогда ему на миг прозреть, И тем от каверзы паденья душу уберечь.
843. EMERSION DE LA TROISIEME PEAU . 1982 * * * Опять настроят «сорок сороков». В душе ж как было, так и будет: Безумств кощунственный засов, Который ночью зло разбудит И призовет из жадности и мести Свершать подкоп под частное наследство.
Прим. авт. «Сорок сороков» — это 1 600 церквей, которыми славилась в прошлом Москва.
838. DIE EULE . 1980 Гений (Иосифу Бродскому) Не под влияньем хищных обстоятельств И логик высших вопреки, Минуя суету вмешательств И зла тлетворное пожатие влиятельной руки, ... Вот так проходит мирно гений Тот срок, что дал ему сам Бог, И после только сказки милых наваждений Расскажет нам какой-нибудь сапог, Что рядом он стоял и видел, Как Он (наш гений) себя вел И внутренним безбрежным видом Как пашня райская благами цвел.
147. LE MATCH DU SIECLE . 1952 * * * На кухне тощий таракан Бежит тропою сытых линий. В степи зарытый скифом истукан В простор небес свой взгляд не кинет.
В пустыне желтая волна Спешит объять волну другую, Но одиночеств пестрая волна Не поспешит понять любовь чужую.
Пусть будет мир назавтра лучше: Веселье, Праздник и Париж, Но одиночество безумцев Игрой искусств к любви не воскресишь.
615. MAISON NE A STOCKHOLM, MORTE A PARIS . 1966 * * * И тяжко и тоскливо: Я словно куст засохшей сливы, Еще пытаюсь корневища жил Напрячь и снова зацвести. Но все напрасно, легкие ростки Лишь от ствола у корневища Растут и паразитом хищным Сосут тот сок, что я готовил Для плодоносящих ветвей. О счастье, где ты? Поскорей Согрей мне высохшую крону, Исправь невыносимые моим корням уроны.
DIE METREISENDEN . FELL__ TRABELLERS . 1991
К матери Как не любить, как не лелеять Дыханье чувств в твоем лице? Ты чуткой грустью греешь, Что есть еще нормального во мне.
Словно к березке рыжей в сентябре, Одной средь зелени сосны на косогоре, Влекусь я памятью к тебе — Смягчить твоей осенней стужи горе.
920. ANTIPODISCHER ALPINIST . 1990 * * * Борьба страстей не плодоносит И в ханжестве своем предвносит Порочный яд в невинные умы. Вот если б мы С любовью искренно смотрели На будущий земной удел, Куда б весомее смягчить сумели Земного бремени надел.
Безумцы благ желают страстно, Не зная духа вещих благ, И рвутся стадно Весомей сделать общий шаг. Не проще ли, отдельности любя, Благоустроить им самих себя.
560. INTROVERTIERTES FENSTER . 1963 * * * Среди затравленных и хилых Нет радостей боголюбивых. Коль быстрый ум назвать культурой, Что ловко строит крыш удобный прагматизм, То несомненно с этой внешнею халтурой Грядет железных логик хищный механизм. Коль корысть вечных унижений И наглость дерзкой суеты Под руководством тайных ухищрений Создаст кумир для суетной толпы. Куда вы искренне пойдете? Везде смердит, и сами вы гниете!
931. DER KLEINE WEG . 1991 * * * Нужда, за ней порок и злоба Быстрей созреют чем аборт. Зато трудов благих дорога Имеет узкий поворот. Да и сама не так широка - Стада по ней не поведешь, И чучело забавы и порока На разукрашенной обочине найдешь.
943. HAUSBURS . DOMESTIK MOUNTAIN . 1993 * * * Когда касаюсь нежно пальцем Упругих сводов чрева твоего, Грешу ли я, когда твое лицо Сияет ясным солнцем? Ты страстно млеешь вся в экстазе, Грешу ли я, когда пытаюсь сзади Псом алчущим тобою обладать? Мой Бог, как странно Ты смог меня создать. Я - мыслящая страсть, Чьи нежные порывы Порой до исступления игривы.
501. FABRIK IN INDIEN . 1961 * * * Судьба ко мне благоволила. Легко, свободно, с барского плеча Она мне счастье подарила, Хотя достоин был я палача. Теперь я счастье жду, его достоин, Но в том-то вся печаль: Я как бы окончательно уволен Из жизненного рая, что искал; Найдя сплошной разлад умов и плоти Там, где сердца бездомные глупы, И скрытой скаредности ханжеские локти Удобный инструмент влиянья средь толпы. Толпа была, толпа осталась. Ей хлеба, зрелищ подавай, И вереницей длинной сучью одичалость Руби, кромсай и продавай.
883. THREE MAN SMOKE * * * Он говорил мне голосом святоши: "Не возжелай страстей, дружок, Я — кляча тяжкой ноши И ем горстями белый порошок". А сам рукою гладил мои ноги И сладко млел улыбкой тонких губ. Он мне давал житейские уроки, Я был спокоен и не груб. Я сострадал, мне было его жалко, Но отвращение сильней. Жизнь — странная мочалка Для промывания чужих ушей.
875. STRASSENKREUZUNG . CROSSROADS . 1987 * * * Опять гордыня, страх, утроба Нас запрягут в свои возки, И кучер, – яростная злоба, В безумном приступе тоски Нам даст момент движенья. И мы поверим праздно вдруг, Что вот настал восторг забвенья От тягостных недуг.
927. WATER FIRE . 1991
К.Ю.А. Искрится золотом твой смех, Ты словно персик нежный, И я решил тебя при всех Поцеловать прилежно. Так в детстве вольно голышом Я прыгал в струи теплых вод, И милый сердцу водоем Мне подарил восторга чувственный полет. Уж так устроен этот мир: Что нас влечет, тому мы верим, Но сытых пошлостей кумир Всегда готов сердца проверить: Насколько мы в себе чисты, Не лжем ли мы, себе лукавя, Касаясь плотью чувственной руки Того, что есть любви восторг и слава.
925. RUHIGE BLUMENT FLOWERS . 1991 * * * Все чаще смотрю я на звезды, Все чаще грущу о тебе. Где взять мне небесные весла, Чтоб плыть к лучезарной мечте?
Иришкин, Ирискин, Ирунчик — Отрада моих лучших лет. Твой чуткий и нежный игрунчик Шлет искренний, стойкий привет.
Пусть сумерки нас не пугают. Рассвет зажигает цветы. Так чутко и нежно шагает Душа в созерцанье красы.
832. FENSTER UNTER DACH . 1982 * * * В сиянии дивных песен один ли я, Когда весь мир — безбрежная семья? В отчаянье любой гигант невесел. Ты стань мечтою дивных песен, Войди спокойно в общий дом И созидай с упорством кротким И радостным трудом!
550. DAS BLUNDE UND DAS WEINENDE AUTOMOBIL . 1963 * * * Как ловелас, прилежный ты во всем, Как брызги моря, чуток, И твой изысканный прием Имеет массу сдобных шуток. Я слышал, как стучат сердца Девиц, тобой плененных, Ты одиночеству их — пряная роса, Когда ты голосом, воистину влюбленным, Им говоришь свои слова. Трепещешь сам, страшась бездарно оступиться, И ускоряя мыслей четкий шаг, Ты, как породистый рысак, Барьером взятым жаждешь утвердиться. И потому ты так учтив, Так вышколен во всем умело, Ты чувствуешь — грядет обрыв, Когда увянет резвость тела. И там уж, как вольготно не спеши, Едва ли так свободно, Играя чувствами живой души, Сумеешь благородно Вселить надежды на любовь. Хотя возможно вновь и вновь Глаза на пошлость явную закрыть И тело юное купить… …………………………………………….. Что вам, девицы резвые, сказать? Не скрою, лесть благая — сердцу сказки! Мне тоже хочется порой отдать Всю жизнь за искренние глазки!
528. HAUS IM WIND . 1962 * * * Прыщавых отроков безвольная рука, Не зная тягот здравого труда, Чертит повсюду тупо всласть Нечаянно нагрянувшую страсть. Так узость пошлая в себе себя находит, Себя желая дерзко утвердить. Она на обозрение толпы выводит, Что ей так хочется неистово чертить. Но что умишко с кулачок Начертит здравое и впрок?
Юному олуху Пока ты молод — дурь твоя как счастье. Но, погоди, придут еще деньки, И так тебя вдруг неожиданно прихватит Осенней тяжестью тоски, Что, извини, я б не хотел Смотреть на это бремя, И так я в этой жизни поимел Достаточно лихих томлений. Они во мне, как гвозди, в палке Тоска чужая — грязь и ржа, И я поэтому держусь подальше От дурней, вроде бы тебя. Бальзам мне: лес, поля, дороги, Я там как вольный пилигрим, И мыслей неумные пороги Проверю вместе с тем, кто нам незрим.
635. MY KNOWLEDGE OF CZECH . 1966 * * * Молчи, язык мой грязный, Тебе не нужен этот блеф. Все это труд напрасный, Не вычистить словами общий хлев.
Держись подальше от лукавцев и глупцов, Поближе к девственной природе; Среди ее бескрайних уголков Не так слышны стенанья о народе.
И помни в тихой скорби: В слепом увечье не думать легче, Горька познания печать: Все мудрецы на обездоленные плечи Спешили бремена абсурда водружать.
И главное: оставь ты их! Как грязь ума, они надолго. Так в сумасшедшем доме псих Похож на бешенного волка. Он буйствует, пока надзоры правил спят, И все деяния его гордыней властною смердят.
743. LE POT A FLEUR A PLUSIEURS . 1974 * * * Желая искренне, желая честно Воздать добру теплом души, Я видел как телесно Желанья внешне хороши, Но мертвый дух царил в глубинах плоти, И голос истин скорбно сострадал: Нет, ты не мастер, пьяный плотник, Местами вовсе злой нахал. И вот однажды я устало Смотрел в закат вечерней мглы. Вдруг предо мною ясно встала Та, кто кротко омывала Моих потуг бездарные следы. И я прозрел, восторг небесный Сошел в меня в красе телесной. Там было все на диво: Возвышенно, законченно и мило. Так нам любовь в благие сроки Несет прозрение в мгновенье ока.
767. RUBEZAHL . 1976 * * * Я знаю эти игры; И в них не меньше вас мастак, И этот взгляд лукаво-хитрый, Когда глаза предчувствием горят: Ну, вот он тоже встрепенется Тем чувством тайной полноты, Когда телесно каждый отдается Среди свобод альковной темноты, С себя сорвав личины лживой чести, Наружу выпустив весь пыл Страстей блудливой смерти, Что демон похотливый в нас вонзил Стрелой измен, стрелой убийцы. Я знаю эти накрахмаленные лица И эти речи умниц напрокат. Бог мой, куда б мне тихо удалиться, Чтоб не поддерживать возвышенный разврат.
657. DIE NACHT DER TRINKERIN . 1969 * * * Менгир российских площадей Оброс осенним мохом. Издревле фаллос каменных идей Взывал слепцов молиться чохом.
* * * Моя башка как кружка пива Накрыта шапкой пенною волос, И мысли пьяные игриво Решают праздный и пустой вопрос: С кем пить? С тобой, с тобою, А может лучше сам с собою! А может лучше вовсе мне не пить И грусть тоску в стакане чая утопить! Но пью я, братцы, пью! какой вопрос. В России пьет и бездарь от безделья. И потому мне шапку пенную волос Поутру дыбит дикое похмелье.
609. SCHIFFBRUCH — UNTERGANG VENEDIGS . 1964 * * * Прости, ты оказалась не наградой, А я возвел тебя на пьедестал, Когда ты вольною менадой, Свой извивая гибкий стан, Меня звала любить и верить, И пить вино любви до дна, И чувства страстные проверить, Забыв на краткий миг себя. Не скрою, ты была прекрасна! Я, может быть, и сукин сын, Но согласись, кому захочется вдруг страстно Средь одиночества ночей любить себя один.
И ночи тяжкой тьма пришла, И я призвал тебя резвиться, Но ты простой предлог нашла: Заранее ты мог договориться? Коль чувствам нужен договор, То я опять в себе ошибся, Надеясь страсти пылкий вздор, Сумеет сам в любви блаженной закрепиться. Мне жаль потерянной любви. Прости, менада дивная, прости!
460. HOMMAGE AU TACHISME . 1961 * * * Наутилус дна морского, Мой кораблик золотой, Я дробил тебя на суше Металлической киркой. Ты прости, прости, не ведал Как велик ты средь морей. Человечество обедать Может хуже злых зверей.
945. CATCH A FALLING STAR . 1993
Той, которая помнит... Слова без сердца — просто звуки. Звучаний много создал мир. Они порою, как слепые руки, Блюсти готовы тяжесть гирь, Дающих прибыль день и ночь, Была бы лишь оплата. И в пепел могут истолочь Что истинно и свято. И потому ты помнишь, как я внятно, Раскинув руки, о любви к тебе кричу. Все сказанное будет вечно свято — Я сердцем так хочу.
Танечке Мой ангел, трепетный юнец! Бог мой, как ты мила: Души сладчайший леденец, И сердцу неги кутерьма. Мой ангел, в этой жизни Нет ничего отрадней, чем любить И знать: на похоронной тризне Есть тот, кто сможет попросить О милости к ушедшему пред Небом, И сам, как ангел любящий, потребен.
885. THE MANDARIN . 1987 * * * Быть может я — последний русский Средь обезумевших татар, Тех, кто живя в загоне узком, Не ведая закона здравых прав, Дающих рай земной и благо, Лишь числятся по гербовой бумаге — Русский.
И где бы взять нам сущий пустячок — В умы посеять праведный урок: Сомнений здравую печать Лукавцам ушлым не давать. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Когда настанет час и будут меня слушать, Развесив уши, мирные стада. Я думаю, мне будет, верно, лучше Еще подальше спрятаться в себя.
793. UNWOHLSEIN — SCHWARZE SPIRALE . 1978 * * * Окном серебряным украшу Я черной ночи лабиринт. Пока ночь в снах готовит кражу И тяжко, чутко спит. Я глупостью ее не разбужу, Напротив, сердце — загнанную клячу Покоем здравым накормлю; И радостным лучом украшу Сознанья дивное окно — Маяк во мраке ночи. По-детски чисто и светло Душа рассвета хочет.
224. DER GROSSE WEG . 1955 * * * Смешно искать вокруг злодеев: Тантал — наш идол и творец. Его мы внуки злобные — Фиест с Атреем, Пелопс — наш, одержимый бесами, отец. И как нам влага истин завтра станет ближе, Когда лишь злобная слюна, наш оросив язык бесстыжий, Безумной жаждой ум томит И в муках ярости о помощи кричит? Тантала деда призывает, А он же рядом вольно озирает С подмостков праздных площадей На жаждущих блага людей.
741. JACQUIS SHARING . 1975 * * * Обманет тело, изощрится ум. Сомнений злые крики В душе поселят тяжесть дум, Несносных, как греховные вериги, И всё. Куда ты воспаришь, И где душе найдешь обитель, Когда ты сам в себе кричишь, Как бесами подкупленный вредитель? И что в душе, что в наших душах? Осознанных потерь холодный ужас И списки тягостных измен, И одиночеств тяжкий плен.
836. ILE EN MER JAUNE . 1982 * * * Силки юнец готовит птицам — Азарт охотника силен. Страсть жаждет быстренько напиться Из чаш, в которых заключен Весь кропотливый труд стараний — Добыча чистый результат. И так же с нашею душою приключится, Когда силки расставит нам разврат, А око жадное и не приметит Вязь явно хищных петель.
225. DIE WASSER VON VENEDIG . 1956
Воробьеву В.М. Подъем закончен, вот вершина, И можно кротко созерцать Как безрассудные машины в долине Пытаются друг друга обогнать. Но сердце здравое не хочет Смириться с мудростью вершин, И потому оно размеренно грохочет В надежде, что Уставший и Один Его услышав, прибодрится, И тем, быть может, сам себе Не даст возможность оступиться На жизненной стезе. .. 170. DER GARTER DER GLUCKLICHEN TOTEN
Хельге из Саарбрюкена Часы у вечности для нас Имеют бесконечный час. Увечность душ нас не постигла, И рая сладостные крылья Согрели души и сердца В саду наисчастливейшего мертвеца.
300. SPIRALE IN SCHWEINFURT UND VERMILLON . 1957 * * * Чем леность ваша лучше краж, Ленивцы сытые, скажите? Корсаром вор берет на абордаж То, что вы накопленным храните. Потеет он, труды его опасны. Да, он не ангел во плоти, Он — хищник, что желает страстно С собою благо ваше увести.
Зачем наш мир похож на лес, Где много всякой дичи? И разноликий ушлый бес Во всей красе порочной прыти; И прочих, как бы так сказать, На стороже живущих тварей, Ну, соответственно, по паре, Так не познавших сердца Благодать.
814. PAVILLIONS AND BUNGALOWS FOR NATIVES AND FOREIGNERS . 1980
Симеиз Море лижет глыб рукотворных колени, Я младенцем смотрю на восток; Вот и кончились праздники сладостной лени, Подарив мне на память прощальный урок: Пусть беснуются орды заблудших, Им забыть надо сердце свое, Но воскресшим, поверь, будет лучше, Сохраняя свободы блаженной тепло, Никогда даже голосом зычным Не кричать в забытьи: «не люблю». Внемлю я и по волнам зыбучим К восходящему солнцу навстречу плыву. .. 891. DIE VERGESSENEN GRUSSEN . 1987 * * * Блаженств от кротости не зная, Добычу с гордыми деля, Ты, хищность жадная, скупая, Признаешь ли когда-нибудь себя? О нет! Себя ты не признаешь, Иначе рухнет мир страстей. Ты первая на этом потеряешь, Живя за счет своих снастей.
ПРОСТРАНСТВУ МИЛОГО УЮТА (к лицевой фотографии из сборника) Пройдя сквозь сумерки житейской битвы, Я пил вино, как дань молитвы, Шепча желанья, как псалом: Пусть процветает мира общий дом, И Бог простил мои ошибки: Беспечной юности нелепые ужимки, И то, что часто вольно, дерзко жил Средь благ, которые Он щедро насадил. Но стойко верил в любящее сердце, Живущее вне сует ежедневной смерти.
|
© 2008-2009 Rasim Safe. All Rights Reserved.
