Юная сиделка
Вы, право, странный и смешной.
На вас смотрю - и вам не верю.
Как будто вы нарочно, сам с собой
Играя, влезли временно в постелю,

Чтобы развлечься на часок -
Зачем случайно, вдруг, про час забыли,
Пробыли день, другой,
И состояние своей забавы полюбили.
Вы весь сияете как херувим,
Как будто нечто увидали
И, словно тяжкий инвалид,
Три дня в постели не лежали.

Поэт
Какой талант, какие дали!
С чего вы взяли: я туплю?
Вы никогда поэмы не писали
В бескрайнем поле на снегу?

И всяк, кто написал один стишок,
Наивно думает, что он свободен,
И может разных чувств пургу
Гнать, как его уму угодно -

Лишь только б рифма, ритм и чувства…
Смешно и грустно; дико, просто жуть,
Когда от Бога данное искусство
Сливают, словно в унитазе муть.

Уж если быть, - то по любви,
Иначе плод, что образует сперма,
Возьмет все недостатки худшие твои,
И вырастет придурок или стерва.

Юная сиделка
Я же говорила: вы - придурок
В значенье том, что не больной.
У вас, наверно, не было давно подруги,
И вы решили поразвлечься надо мной…

Так смейтесь, сколько вам угодно.
Я все равно останусь, как я есть.
Ведь чувство внутренней свободы
Всегда звучит внутри, как песнь.

И стоит только взять фальшиво ноты,
То это тут же слышно в тишине.
Быть может, потому в шумах зевоты
Так неуютно с детства мне.

Поэт
В тебе есть главный атрибут:
Пусть ты в стихах не дока,
Ты не хватаешься за кнут,
Ради изыска в стихотворном повороте.

Ты не фальшивишь только потому,
Что нет в тебе лукавства плоти.
А эта девка знает, что к чему
Приклеить и основательно, и плотно.
Ты не поверишь, сколько я боролся
С ее изысками плести тенет
И как однажды напоролся
На свой же поэтичный оборот.

Когда слова легко бросают,
Словно окурки на асфальт,
Не думая о том, что и окурки, прорастая,
Нам заслоняют божью даль.
И мне сказать тебе не жаль:
Как я завидую таким как ты,
Лишенным плотского лукавства.
Вы мне как райские цветы,
Которым все - безгрешное пространство.

Юная сиделка
Так удивительно и так про все красиво
Еще никто мне не стелил.
Обычно чувственно и несколько игриво.
Я пересплю, а после выясню: дебил.

У вас есть знаний высший опыт,
Которых в школе не собрать.
А мы глупышки любим шепот
И весело, легко скакать

На прыгалках - туда-сюда.
Вы тоже любите любить свободы сущность.
Но без, простите, той слюны,
Которая приводит за собою глупость.

И вроде, что плохого в том,
Что мы желаем счастья?
Впускаем вора в дом,
Лишь потому, что внешне он удачник.

Когда-то Гретхен - девка будь здоров! -
Чиста, опрятна, аккуратна -
Впустила добровольно оргию воров
И получила разрушенье от разврата.

Россия - девка то, что надо.
Уж лучше в мире не было и нет.
И та такому злому гаду
Все ещё делает общественный минет.

Мы- женщины, как груша,
Что зеленеет на кусту.
Легко становимся игрушкой
Любому ловкому в своих желаньях мудаку.


Поэт
Феноменально, как в большом кино!
Готов болеть ещё столетье.
Вот жалко сыр и красное вино
Мне не дадут за моё глупое увечье.

И моя Муза - Ангел во плоти, -
Умней, понятней - не бывает,
Но чтоб такие вот сравнения найти…
Прости, но в плане чувств прямых она хромает.

Ей подавай глобальности веков.
Не меньше, чем тысячелетье....
Когда и так понятно, что структура червяков
Не изменилась ни на грамм от человеческих увечий.

Ты явно мой подарок Свыше.
И я всегда и знал, и знаю наперед,
Насколько редко падают метеориты
Нам без увечья прямо в рот.

Юная сиделка
Я принесу вам завтра втихаря
Вино, и сыр, и все, что вы хотите.
Лишь не держите за придурушну меня
И если можно, то, извольте, объясните…

Вы будто здесь - и где-то там.
Как будто кто-то еще знает,
Как вы относитесь к своим стихам,
И, может быть, для вас и сочиняет.

Тут явно камера закрытая стоит,
И в нас какой-нибудь придурошный глядит.
Я просто чувствую, что кто-то есть еще.
Но, странно, мне не холодно, а мне тепло.

Напротив, хочется совсем поближе
Придвинуть к вам свой гибкий торс.
Пусть эти отморозки видят
Как в них шевелится мужской вопрос.

Я явно круто сочиняю.
Но это странное моё чутьё.
Я вам всем сердцем доверяю
И потому меня на сочиненье понесло.

Бывает же такое: ты где-то в теле знаешь.
И даже видишь наперед,
Что тебя щепкой увлекает
И в бушующий перед тобой водоворот.

И как узнать, что будет дальше?
Куда закинет пена дней?
И что для тела будет идеальней:
Смиряться вовсе или плыть сильней?

Вы все созревшие мужчины
Упорно знаете свои дела.
А как же мне дивчине
Быстрей узнать без травм себя?

Поэт
Ура! Ура! Ура! Ура!
Чем больше узнаю тебя,
Тем больше хочется мне плакать,
Что жизнь забавные плакаты,
Где лучше жить любя!

Печально сердце дивное терять.
Оно похоже на пространство,
Где хочется всю жизнь блуждать
И превратить блужданья в танцы.

Лишь только б праздник жарких карнавалов
Был так незыблем, как снег на Килиманджаро.

Муза танцует и кружится в воздухе, и её прозрачная туника облегает тело, создавая складки. Солнечный свет, падая из окна на складки одежды, светится легким сиянием.
Поэт смотрит на Юную сиделку и понимает, что она не видит Музу. Муза так увлекается своим танцем, что Поэт смотрит на неё, не отрывая глаз. Его глаза сияют теплым блеском, а лицо становится моложе.