Page 1 of 11 Text not founded in this language
You and I (пьеса в одном действии)
Мне внемлет Мнемозина. Я тоже ей внемлю, И дочерей ее мизинцы Я целовать в восторге искреннем люблю.
Вы, несомненно, ближе всех к ее истокам. И так блаженно видеть чистоту, Стоящую незыблемо над безднами порока И осеняющую верой истинную красоту.
Поэт Когда бы день назад я знал, Что буду возлежать, как черепаха, То, верно, лучше б понимал, Какой я неуч и неряха,
И как покойно быть хорошим, Любвеобильным и большим. Теперь я, как горошина, засохший, Кажусь себе таким пустым,
Как банка пива на шесту. В неё забавы ради камень бросил Юнец; ему смешно. Его веселье ветер носит:
О чем печалиться, все впереди. А я лежу пустой занозой. Лишь память-фильмоскоп прошедшие следы Мне крутит без особенной охоты.
Поэт замечает Музу. Она неслышно протирает пыль на его письменном столе и аккуратно складывает небрежно разбросанные рукописи. Она так занята, что не замечает пристального взгляда поэта. Она одета, как всегда, в прозрачную тунику на нагое тело. Один из листов рукописи падает на пол. Муза изящно нагибается и поднимает его.
Поэт Когда бы женщины, хотя б на миг узнали, Что чувства страсти и любви Настолько мимолетны и случайны - И тем несносно глубоки!
За две секунды этого наклона, Любвеобильного, как сладкий сон, Отдам всех фильмов вычурные стоны И всех журналов глянцевых нагих мадонн.
Поэт замечает спящую рядом с кроватью в кресле Юную сиделку. Внимательно разглядывает её.
Поэт Уставший сладко спит и на заборе, Не зная рая своего. Я на подушках, но в запоре, А несвобода - это глупо и смешно.
Я тоже так проспал полжизни. И вот забава - лишь теперь Я, как сосулька, что повисла на карнизе, Невольно слышу сладостной весны капель,
И воробьев чириканье, и смех синицы, И даже запах золотых лучей, Что льется из небес роскошной жизни На дивный праздник моих дней.
Зачем мы, люди, так забиты Гвоздями сует и грехов И так бездарно, без любви зашиты В цветные ползунки наследственных чехлов? И сколько мы с того теряем, Не выходя в пространство красоты, Которая повсюду расцветает, Как в дивном парке дивные цветы!
Ведь смерть подрежет звонкой бритвой Паденье вниз: там, видно, будет ад? - И продолженье вечной битвы, Никто которой не сумеет избежать.
Так нет ли смысла и при жизни Счастливым быть младенцем у судьбы И целовать восторгов временные брызги, Как бесконечные дары любви?
Юная сиделка просыпается, сладко потягивается и смотрит на поэта. Поэт смотрит на неё. Она нагибается над поэтом и убирает капли пота с его лба. Поэт слышит запах её тела и просит потрогать его лоб рукой, нет ли у него температуры. Ее касания действуют так сильно, что он теряет на время сознание. И капли пота выступают еще обильнее, она нежно и аккуратно снимает их.
|